В. Е. Квашис, Г.-Й. Альбрехт

КУДА ИДЕТ СМЕРТНАЯ КАЗНЬ?

Ни один вопрос уголовного права не
пользуется такой известностью и таким
свойством привлекать к себе дух
исследования, как смертная казнь.

А.Ф. Кистяковский (1867 г.)

Последние годы ХХ столетия внесли серьезные изменения в глобальные тенденции применения смертной казни. В самом общем плане можно констатировать, что на пороге ХХI века человечество последовательно идет к ее заметному ограничению. 1998-2000 годы в известной мере стали переломными в мировом аболиционистском движении. Оно не только серьезно изменило масштабы и географию применения смертной казни, но и оказало мощное по силе воздействие на умонастроения политических лидеров, миллионов людей на всех континентах, заставило переосмыслить отношение к этой варварской мере наказания, консолидировало усилия национальных и международных политических и общественных организаций, аккумулировало инициативы церкви, правозащитного движения, всех прогрессивных сил, существенным образом пополнило мировое информационное пространство гуманистическими идеями ценности человеческой жизни.

Это были годы, когда по инициативе ООН мир отмечал 50-летие Всеобщей декларации прав человека; когда впервые в истории католической церкви ее глава призвал покончить с казнями, защитить право на жизнь и объявить всемирный мораторий на исполнение смертных приговоров; когда человечество готовилось праздновать Миллениум; когда Европа отмечала 50-летие Европейской конвенции по защите прав и фундаментальных свобод человека; когда США, содрогнулись от ставших достоянием гласности масштабов судебных ошибок; когда впервые за всю историю этой страны церемония инаугурации президента сопровождалась массовыми протестами против применения смертной казни; когда на путь ее последовательного ограничения встали Китай и другие страны, где еще несколько лет назад смертная казнь применялась наиболее интенсивно; когда по всему миру прокатилась волна мораториев на вынесение и исполнение смертных приговоров. В конечном итоге, инициативы ООН, Совета Европы, усилия руководства католической церкви, “Международной Амнистии” и других правозащитных организаций привели к изменениям глобального характера, к значительному сокращению сферы и масштабов применения смертной казни во всем мире.

К апрелю 1999 года число стран, отказавшихся от смертной казни, впервые в истории заметно превысило число стран, где практика применения этой меры еще сохранилась: 108 стран юридически (83) или де-факто (25) отказались от смертной казни; 87 стран сохранили эту меру наказания, хотя в большинстве из них налицо тенденция к ее ограничению. Симптоматично, что с конца 1998 года мораторий на исполнение смертных приговоров объявили, а затем пролонгировали его даже те страны, которые еще накануне намеревались установить (Кыргызстан) или еще больше расширить применение смертной казни в борьбе с наркобизнесом. В Туркменистане, например, за такого рода преступления только в 1996 году были казнены 132 осужденных; в 1994-1997 гг. Туркменистан занимал первое место в мире по уровню смертных казней в расчете на 1 млн. населения1.

Практически завершила процесс интеграции в сообщество государств, отказавшихся от смертной казни, Европа; заметно сократили сферу ее применения целый ряд стран Азии и Африки; в 2000 году резко обозначилось аболиционистское движение в ряде крупнейших штатов США. Однако не все так просто и было бы наивно оценивать такого рода тенденции упрощенно и однозначно.

Динамику применения смертной казни, глобального изменения ее масштабов и географии можно идентифицировать как многовекторный процесс, характеризующийся разными по своим величинам направлениями и интенсивностью, где те или иные количественные изменения не всегда являются определяющими. Оценка любых изменений в рамках этого процесса требует их увязки с положением дел в регионах и странах, определяющих общую картину явления, и кроме того, привлечения ряда качественных параметров, важнейшим из которых является состояние общественного мнения. Вероятно, только на этой основе можно ответить на вопрос, вынесенный в заголовок настоящей статьи.

Обратимся с этой целью к данным опубликованной статистики “Международной Амнистии”.

Таблица №1

Применение смертной казни в 1996-2000 гг.

Годы

Число стран, в которых совершались казни

Общее число казнен-ных

Число стран, в которых выносились смертные приговоры

Общее число осужденных к смертной казни

1996

41

4272

76

7107

1997

40

2607

69

4364

1998

37

1625

73

3899

1999

31

1813

64

3857

2000

28

1457

65

3058

Как видно из приведенных данных2, за последние пять лет масштабы применения смертной казни в мире значительно изменились — по сравнению с 1996 г. на треть сократилось число стран, в которых совершаются казни, и на две трети сократилось число казненных; на 15% сократилось число стран, в которых выносились смертные приговоры, и в 2,3 раза сократилось число осужденных к этой мере наказания. Указанные показатели, несомненно, отражают позитивные изменения, однако объективная оценка ситуации, как уже отмечалось, требует более глубокого анализа. Дело в том, что речь идет лишь о последних пяти годах ХХ столетия. Если же обратиться к более длительной ретроспекции, хотя бы еще на пять лет, то очевидно, что оценки будут куда более сдержанными.

Таблица №2

Применение смертной казни в 1991-1995 гг.

Годы

Число стран, в которых соверша-лись казни

Общее число казненных

Число стран, в которых выносились смертные приговоры

Общее число осужденных к смертной казни

1991

32

2086

62

2703

1992

35

1708

62

2697

1993

32

1831

61

3760

1994

37

2331

75

4032

1995

41

2931

79

4165

Нетрудно заметить, что ситуация 1991-1993 гг. выглядит предпочтительнее, чем, скажем, в 1996-1998 годах.

При анализе ситуации за последние 5 лет, вероятно, правильнее будет брать за точку отсчета не 1996, а 1997 год, ибо за все последние десять лет именно на 1996 год приходится и максимальное число смертных приговоров, и максимальное число казней. Именно поэтому названные динамические изменения после 1996 года выглядят наиболее оптимистичными. Вызвано это тем, что мировую статистическую картину анализируемого явления определяет практика применения смертной казни в одной стране — КНР; в последние 10 лет на долю КНР приходится от 88% до 75% всех казней. Показатели 1996 года являются пиком применения рассматриваемой меры в КНР и потому они резко меняют всю глобальную картину.

Не следует, далее, забывать, что 2000 год применительно к проблеме смертной казни имеет свою специфику. Как известно, в 1998-1999 гг. ООН и Католическая церковь обратились с призывом сделать 2000 год годом без казней, установить мораторий на вынесение и исполнение смертных приговоров и эти обращения в целом ряде стран нашли понимание. Отсюда и минимальные показатели применения рассматриваемой меры в последний год ХХ века. Ближайшие годы покажут, в каком направлении будет развиваться мировая практика, а пока нельзя не признать, что в самое последнее время определенные позитивные изменения налицо. Заметный рост числа стран, отказавшихся от смертной казни, и сокращение числа стран, в которых выносились и, главное, исполнялись смертные приговоры, и, наконец, снижение абсолютных показателей казней и смертных приговоров — все это, как только что отмечалось, несомненные успехи аболиционистского движения. Однако эволюция в указанном направлении еще не является повсеместной и, главное, не носит системный характер; более того, одновременно действуют контрфакторы, заметно снижающие градус оптимистических оценок.

Речь идет о том, что в ряде стран действуют противоположные тенденции — либо восстановление смертной казни, либо заметное расширение сферы ее применения. Так, в последние годы в ряде стран эта мера наказания установлена за перевозку наркотиков, импорт запрещенных товаров, вооруженное ограбление (Куба, Оман, ОАЭ), за коррупцию (КНР) и другие преступления. Заметно возросло число казней в странах Ближнего Востока (особенно там, где действует система шариатских судов) и Юго-Восточной Азии (Сингапур, Малазия, Вьетнам, КРДР, Таиланд, Тайвань, Филиппины). В Иране, например, за последние два года число казней увеличилось в 2,5 раза; в Саудовской Аравии в 1998 году казнили 29 осужденных, в 1999 — 103, а в 2000 году — 1233. В ряде стран в последние годы к применению смертной казни возвращаются спустя много лет после отказа от этой меры. В 1999 году Филиппины возобновили казни спустя 23 года; в том же году, спустя почти 40 лет, эта мера наказания была впервые применена в штате Огайо (США).

Последние 8 лет резкими темпами наращивала обороты смертельная машина уголовной юстиции США. Только на 1997-2000 годы приходится почти половина всех казней в стране за последние 24 года, когда Верховный Суд США возобновил применение этой меры наказания.

Приведенные данные существенно дополняют глобальную статистическую картину, меняют расстановку акцентов, заставляют обратиться к качественно иным процессам, протекающим в сфере применения смертной казни и во многом нивелирующим отмеченные успехи аболиционистского движения. Кроме того, оценивая масштабы и глобальные тенденции применения смертной казни, следует учитывать не только динамику абсолютных показателей и, тем более, не суммарный перевес числа стран, отказавшихся от этой меры, но и численность населения в тех странах, где она еще сохранилась и в разной мере широко применяется. И тогда надо будет признать, что несмотря на отмеченные успехи аболиционистского движения, почти 70% населения планеты еще живет под угрозой применения смертной казни4.

До сих пор речь шла главным образом о количественных параметрах. Между тем в ряде стран в практике применения смертной казни происходят и значительные изменения качественного плана. С этой точки зрения наибольшего внимания заслуживает сравнительный анализ ситуации в КНР и США, который позволяет составить представление о специфических тенденциях, разных по характеру и направленности. Названные страны выбраны, во-первых, с учетом уже отмеченного определяющего влияния практики применения смертной казни в КНР на мировую статистическую картину и, во-вторых, с учетом максимальной открытости и наличия детальной информации о всех аспектах проблемы в США. В последние годы именно здесь в политической и юридической практике происходят процессы, привлекающие наибольшее внимание не только исследователей, но и широкой общественности.

Китай. В разные годы уголовная политика КНР существенно менялась в зависимости от направленности, характера и масштабов очередной кампании. Поэтому резкие изменения в динамике казней и смертных приговоров в этой стране до самого последнего времени носили спорадический характер. В 1983-1986 гг., например, в КНР было зафиксировано 10 тысяч казней, а уже в 1987 г. — 132 — минимальный показатель за всю историю КНР5. В последующие годы число казней и смертных приговоров постоянно увеличивалось. Середина 90-х годов — одна из самых мрачных страниц в истории правосудия в этой стране. Массовые и публичные казни устраиваются как одно из мероприятий по случаю крупных праздников, и именно в такие дни чаще выносятся многочисленные смертные приговоры; аппеляции осужденных удовлетворяются крайне редко и приговоры приводятся в исполнение очень быстро. Кстати, именно на эти годы приходится маскимально широкое распространение торговли человеческими органами казненных, возведенной в ранг секретного, хорошо организованного и доходного бизнеса, конец которому после вмешательства Всемирной организации здравоохранения и других влиятельных международных организаций был положен только в 1999 году. Одновременно армейским формированиям, принимавшим в этом бизнесе самое активное участие, было запрещено заниматься любой коммерческой деятельность..

Пик казней, как и максимальное число смертных приговоров в КНР, приходится, как уже отмечалось, на 1996 год, когда в результате известной кампании “Strike Hard” к смертной казни были осуждены 6 тысяч человек и свыше 4 тысяч казнены6. С 1997 года эти показатели стали заметно снижаться. Так, в 1997 году было вынесено 2495 смертных приговоров и казнены 1644 осужденных; в 1998 году — 1657, казнены — 1067; в 1999 году — 1720, казнены — 1077; в 2000 году, по свидетельству “Международной Амнистии”, в КНР казнили “по меньшей мере”, одну тысячу осужденных7.

Разумеется, мы оперируем лишь опубликованными данными, хотя, по мнению экспертов, данные о казнях в КНР за 1996-1998 годы занижены в 3-4 раза. Возможно, такие оценки справедливы и не случайно данные о применении смертной казни составляют в Китае государственную тайну, несмотря на то, что статья 212 УПК КНР предусматривает обязательную публикацию об исполнении смертного приговора. Однако для нас важно определить тенденцию, а эта тенденция (при всей неполноте статистики) свидетельствует о заметном и последовательном снижении количества смертных приговоров и числа казненных. Во всяком случае, к 2000 году впервые за последние 10 лет доля КНР в общем числе казненных снизилась с 88% до 75% и, судя по всему, указанная тенденция становится не только устойчивой, но и перспективной.

В 1997 году в КНР принят новый Уголовный кодекс, существенно сокративший сферу применения смертной казни и в известной мере гуманизировавший порядок ее назначения и исполнения. Хотя последующие постановления Всекитайского Собрания народных представителей от 29 декабря 1998 года и 25 декабря 1999 года ужесточили наказание за коррупцию, приобретение валюты обманным путем, утечку валюты за рубеж и незаконную торговлю иностранной валютой8, все же и политическая ситуация в стране, и взятый курс на определенную цивилизованность уголовной политики, похоже, не дают оснований для прогнозирования на ближайшую перспективу сколь-либо значительных негативных изменений. Такая политика, очевидно, опирается на серьезные и эффективные экономические преобразования, на все более заметное место КНР в современном мире, на растущее международное сотрудничество в области гуманитарных проблем. В этой связи стоит отметить в целом конструктивное взаимодействие КНР и Европейского Совета по проблемам борьбы с нарушениями прав человека и постепенного сокращения в ее контексте практики применения смертной казни. Сам факт проведения в последнее время такого рода совещаний и семинаров отражает новые реалии и, во всяком случае, является симптоматичным9.

На пороге ХХI века уголовная политика КНР, как отмечают китайские и зарубежные исследователи, становится менее противоречивой и более последовательной, ее доктрина все больше отходит от шараханий между “замшевой перчаткой” и “железной рукой”. Понятно, что речь идет о гигантской стране с уникальной и многовековой историей, с традициями и обычаями, своим корнями уходящими в глубокое прошлое. Сегодня на этом фундаменте формируется новая политическая и юридическая культура, аккумулирующая наследие мировой и прежде всего европейской юридической мысли. При всех перепадах в масштабах и характере репрессий, а также при всех недостатках новой уголовно-политической доктрины КНР основная тенденция и перспектива ее реализации, по мнению видного английского ученого Роджера Худа, “может быть охарактеризована как растущее восприятие аболиционистской идеи”10.

Косвенным подтверждением наметившихся тенденций является и современная практика применения наказания в виде лишения свободы. Речь идет о том, что уровень и интенсивность применения смертной казни в КНР никак не корреспондируются со среднеевропейскими показателями применения лишения свободы. В расчете на 100 тысяч населения в КНР в последние годы стабильно приходится не более 100 заключенных, что в 5-6 раз ниже соответствующих показателей в США и России и практически совпадает с показателями применения лишения свободы в ФРГ, Австрии, Англии и Испании.

Наконец, определенный интерес представляют все чаще используемые в литературе данные об изменении так называемого индекса интенсивности смертной казни, который рассчитывается по каждой стране с учетом численности населения. Не переоценивая значения этого весьма условного показателя, отметим, что даже в 1994-1998 годы, когда масштабы применения смертной казни в КНР были максимальными, индекс интенсивности казней заметно уступал соответствующим показателям во многих других странах. Если в расчете на 1 млн. населения он составлял в КНР 2,0, то, например, в Кыргызстане — 2,8; в Беларуси — 3,2; в Саудовской Аравии — 4,65; в Сингапуре, который по этому показателю является абсолютным мировым лидером, — 13,73 (Hood, R., Albrecht, H. J.). С 1997 года КНР уже уступает по этому показателю (1,7) американским штатам Виржинии (1,8) и Техасу (2,0)11, а если сравнить суммарное число казней за 1998-2000 годы в КНР и Техасе, то указанный разрыв значительно возрастет, ибо тенденции применения казней в обоих случаях носят противоположный характер.

США. Проблема смертной казни в этой стране имеет иные измерения. При этом значительный интерес представляют не только и даже не столько крайне негативные изменения в динамике применения этой меры, сколько резко возросшее в последнее время общественно-политическое звучание проблемы и, как следствие, все большая поляризация общественного мнения. Начнем все же с количественных показателей, отражающих тенднции последних лет. С 1977 года, когла Верховный Суд США возобновил применение этой меры, здесь казнили 683 осужденных. Показательно, что почти половина всех казней (325) приходится именно на 1997-2000 годы; в 1999 году в США повторен рекорд 50-летней давности — казнено 98 осужденных; почти 75% всех казней за последнюю четверть века совершено в те годы, когда у власти находилась администрация Б. Клинтона.

В смертельной гонке издавна и по всем статьям лидируют Виржиния и Техас — если по стране в целом (с 1973 года) из общего числа осужденных к этой мере казнено 9%, то в Виржинии и Техасе интенсивность приведения смертных приговоров в исполнение составляет соответственно 60% и 25%12. Из 239 казней в Техасе с 1973 года 150 санкционированы в 1997-2000 гг. губернатором Дж. Бушем — нынешним президентом страны. Примечательно, что в 1996 году в Техасе казнили 3 осужденных, уже в течении 1997 года — 37; если на долю Техаса в течение многих лет традиционно приходилась треть казней в стране, то в 2000 году будущий президент побил все рекорды — из 85 казненных в США 41 был казнен в Техасе. Это самое большое число казней, совершенных в одном штате за один год после того, как 140 лет назад в Миннесоте солдаты американской армии казнили 39 восствших индейцев13. На первичных выборах в Нью-Гэмпшире будущий президент хвастал тем, что в годы его правления в Техасе казнили больше, чем при любом другом губернаторе за всю историю страны14. Не помиловав ни одного осужденного, Дж. Буш почтил личным присутствием 17 казней (Б. Клинтон в бытность губернатором Арканзаса присутстствовал при двух казнях). Как видно, субъективный фактор играет заметную роль.

Практика назначения и исполнения смертной казни, эффективность этой меры и целесообразность ее сохранения, этические, философские, политические и другие аспекты этой проблемы занимают видное место в многочисленных трудах ученых-правоведов, в статьях и программных заявлениях видных деятелей политики и уголовной юстиции. Страна всего лишь с двухвековой государственной историей впитала в себя и аккумулировала обычаи и традиции, культуру, принципы и основы правовой системы, издавна формировавшиеся у многих народов и государств. Отсюда и специфические особенности функционирования некоторых правовых институтов, в том числе и такого инструмента уголовной политики, каким является институт смертной казни. Некоторые из этих особенностей имеют особый научный и практический интерес и требуют более пристального внимания, благо, в сфере американской юстиции издавна действует максимальная открытость для общества всей информации о применении смертной казни, включая статистику, порядок и даже технологию ее исполнения.

Применение смертной казни в США базируется главным образом на уголовном законодательстве штатов; нормы федерального закона, где смертная казнь предусмотрена за ряд наиболее тяжких преступлений, применяются крайне редко, хотя с 1994 г. число таких норм значительно возросло. Законы штатов по-разному определяют круг преступлений и лиц, наказуемых смертной казнью, ее виды, порядок назначения и исполнения. Так, в 14 штатах этот вид наказания, хотя и предусмотрен в законе, на практике с 1977 г. по 1997 г. ни разу не применялся (Орегон, Колорадо и др.); в других — смертная казнь хотя и назначается судом, но фактически не исполняется (за последние 20 лет в Вайоминге, Монтане, Пенсильвании и других штатах казнено по одному человеку); в третьей группе штатов смертная казнь, наоборот, применяется в весьма широких масштабах (Техас, Виржиния, Флорида); наконец, в ряде штатов в арсенале средств борьбы с преступностью эта мера наказания вообще отсутствует (Мэн, Нью-Гэмпшир, Северная Дакота, Аляска, Массачусетс, Гавайи, Айова, Миннесота, Висконсин). Из 38 штатов, законодательство которых допускает применение смертной казни, она в общей сложности приводилась в исполнение в 26 штатах; в 1995 году, например, только в 16, а в 2000 году — в 20 штатах.

За последние десятилетия масштабы применения смертной казни существенно менялись. И это понятно: менялись социальные условия, динамика и структура преступности, общественные умонастроения, политика властей в сфере борьбы с преступностью и соответственно менялись уголовное законодательство и судебная практика. С 1930 г. по 1972 гг. в США были казнены 4 596 осужденных. Причем, если в 30-х годах в среднем ежегодно приводилось в исполнение около 170 приговоров, то в 40-х годах –140, а в 50-х — 72. К середине 60-х годов в стране казнили уже не более двух человек в год, а с 1967 по 1976 гг. в США фактически действовал мораторий на приведение смертных приговоров в исполнение.

В 1972 г. в решении по знаменательному для американской юстиции делу Фурмэна и еще двух осужденных негров Верховный Суд США признал, что применение смертной казни противоречит конституции страны (это решение сохранило жизнь 558 осужденным, ожидавшим смертной казни). Парадоксально, но указанное решение породило обратный эффект. Нарастающие в обществе консервативные настроения и особенно негативная реакция законодательных органов штатов привели к тому, что уже через полгода более половины штатов ужесточили свои законы, по существу предписывающие обязательное вынесение смертного приговора за убийство при отягчающих обстоятельствах. В 1976 году Верховный Суд США в не менее знаменательном решении по делу Грэгга со всей определенностью заявил, что смертная казнь не противоречит конституции страны. Казалось бы, “реанимация” смертной казни должна была послужить сигналом для более активного использования этой меры. Однако вопреки ожиданиям, наступление постфурмэновской эры вовсе не привело к росту числа казней. Наоборот, разрыв между числом смертных приговоров и числом казненных продолжал увеличиваться. Так, с 1977г. по 1983 гг. было казнено 11 осужденных, а “очередь смертников” увеличилась в три раза.

Характерно, что при постоянно возрастающем с 1984 г. числе казней судебная практика по назначению этой меры в течение 20 лет независимо от изменений в динамике преступности и других факторов остается весьма стабильной — ежегодно в США выносится в среднем 260-270 смертных приговоров (1,5% преступников от общего числа тех, кому смертная казнь могла бы быть назначена по закону). Относительно стабильной с 1984 по 1994 гг. оставалась и практика исполнения этой меры: в 1984 г. казнили 21, в 1985 г. — 18; в 1986 г. — 18; в 1987 г. — 25; в 1988 г. — 11; в 1989 г. — 16; в 1990 г. — 23; в 1991 г. — 14; в 1992 г.- 31; в 1993 г. — 38; в 1994 г. — 31 осужденного. В последующие годы, особенно в связи с принятием в октябре 1994 г. федерального закона о борьбе с преступностью, число казней значительно возросло: в 1995 г. — 56, в 1996 г. — 45, в 1997 г. — 74, в 1998 г. — 68, в 1999 г. — 98, в 2000 г. — 85. Всего за последние 24 года казнено, как уже отмечалось, 83 осужденных.

Анализируя масштабы и тенденции применения смертной казни в США, важно иметь в виду ряд существенных особенностей системы уголовной юстиции, определяющих практику применения этой меры. Одна из них — весьма широкое применение альтернативной меры наказания, которой служит пожизненное заключение. Другая особенность состоит в большом разрыве между числом осужденных к смертной казни и числом приговоров, приведенных в исполнение. С 1977 по 1993 гг. приводилось в исполнение в среднем 2% смертных приговоров; положение было “исправлено” в 1997-2000 гг., когда этот показатель вырос до 9%. Реалии отправления правосудия по такого рода делам отражают переплетение множества разноплановых проблем — неповоротливость американской юстиции, огромный моральный ущерб от диких по своей жестокости преступлений маньяков, рост “очереди смертников” и, следовательно, огромный финансовый ущерб, который несет общество из-за специфической процедуры рассмотрения апелляций по таким приговорам.

По законам американских штатов осужденный к смертной казни автоматически получает право на апелляцию в Верховный Суд штата. Обычно рассмотрение такой апелляции растягивается на пять лет. После этого осужденный может опротестовать решения Верховного Суда в Окружном государственном суде, где процесс начинается опять с нулевой отметки. И, наконец, даже потерпев неудачу в последней инстанции — Верховном Суде США, осужденный вправе вновь обратиться с апелляцией в Верховный Суд штата, где процесс опять же начинается с самого начала. Помимо психологического и нравственного урона, причиняемого действующей процедурой апелляций, следует указать на гигантские масштабы прямого финансового ущерба, оплачиваемого из кармана налогоплательщиков. Так, в столице Калифорнии Сакраменто, стоимость подобного процесса — 600 тыс. долл.; в Лос-Анджелесе — около 2 млн. долл. На рассмотрение одного дела о преступлении, наказуемом смертной казнью, Верховный Суд Калифорнии тратит более 5 млн. долларов. Отсюда возникло мощное движение за безотлагательное реформирование рассматриваемой процедуры. Недавно в сенат Калифорнии, например, внесен законопроект (Билль 1600), в котором предлагается усложнить условия подачи апелляций, ограничить их число и сроки обжалования, а также ускорить сроки их рассмотрения. Аналогичные законопроекты готовятся или уже приняты в других штатах.

Тем не менее, множество приговоров длительное время не приводится в исполнение даже после отклонения всех апелляций осужденного и ходатайств о помиловании; нередки случаи, когда осужденные находятся в “очереди смертников” по 17- 20 лет. В целом по стране средний срок ожидания казни с 9 лет в 1993 г. увеличился к 2000 году до 12 лет. Политики обвиняют суды в либерализме и сознательном затягивании решений об исполнении приговора. Судьи, в свою очередь, ссылаются на крайнюю перегруженность такого рода делами и огромную психологическую нагрузку, связанную с принятием решения о немедленном исполнении приговора после отклонения апелляций. Говоря об отношении к смертной казни, американские социологи и психологи чаще всего используют такое понятие, как “амбивалентность” (раздвоение чувств). Мы разрываемся, говорят судьи, между желанием вынести смертный приговор убийце и нежеланием приводить его в исполнение. До 1995 года смертную казнь в США часто называли “ бумажным тигром”, а журналисты ехидно отмечали, что если исполнение смертных приговоров и дальше будет идти такими же темпами, то “очередь смертников” удастся ликвидировать лишь к 2021 году, “даже если казни будут проводиться на Пасху и Рождество”15. Давление на судей со стороны политиков и консервативно настроенной прессы дало свои плоды — в последующие годы число казней в стране, как отмечалось, резко возросло.

Еще одну характерную особенность института смертной казни в США составляют, далее, весьма заметные территориальные различия как а судебной практике, так и в практике исполнения этой мерь. Так, за последние 24 года на долю 6 южных штатов приходится две трети всех смертных приговоров и почти 70% всех казней. С 1977 по 1999 гг. из 598 казней 199 были совершены в Техасе; 73 — в Виржинии; 44 — Флориде; 41 — в Миссури; 25 — в Луизиане; 24 — в Южной Каролине; в 2000 году на долю Техаса, как уже отмечалось, приходится 41 из 85 казней. Американские ученые связывают специфику современной “географии” смертной казни с распространенной еще на рабовладельческом Юге практикой линчевания, хотя, вероятно, причины здесь более глубокие. Практика применения смертной казни существенно различна даже в рамках одного штата. Так, во многих штатах, как показали исследования профессора Колумбийского университета Джеймса Либмана, сформировались свои так называемые “пояса смерти”, где консервативно настроенное население активно выступает за смертную казнь. Общая тенденция та же, что и по стране в целом, — смертные приговоры выносятся главным образом на юге этих штатов16.

Среди других особенностей применения смертной казни в США следует также отметить ее откровенно расистский характер: негры составляют более 40% всех казненных за последние 20 лет, хотя среди населения страны их доля не превышает 12%; к 2000 году среди ожидающих исполнения смертного приговора негры составляли 43%. В фундаментальном исследовании “Веревка, стул и игла”, где обстоятельно анализируются история и тенденции применения смертной казни в Техасе, указывается, в частности, что из 99 казненных за изнасилование 88 были неграми; они в 10 раз чаще осуждаются за изнасилование к смертной казни, чем белые и им в 35 раз чаще, чем белым преступникам назначается не лишение свободы, а именно смертная казнь17.

В стране, считающей себя оплотом демократии, несмотря на известные международно-правовые документы и многочисленные обращения ООН и различных правозащитных организаций, продолжаются казни умственно отсталых, приговариваются к смерти лица, совершившие преступления в несовершеннолетнем возрасте, а также беременные женщины (в том же Китае, например, все эти обстоятельства считаются смягчающими ответственность). США игнорируют мировое общественное мнение и, до сих пор не подписав Конвенцию о гражданских и политических правах 1966 года, остаются в одном ряду с Конго и Саудовской Аравией. Сегодня законодательство 23 штатов все еще допускает казни несовершеннолетних (в 13 штатах минимальный возраст для применения этой меры — 16 лет, в том числе в Виржинии, Юте и Вайоминге — 14 лет; в 4 штатах — 17 лет, а в остальных этот возраст вообще не регламентирован). С 1977 по 2000 гг. к этой мере были осуждены 180 человек, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте, и 16 из них казнены; только в 2000 году в США казнили 4 таких лиц (для сравнения — в Конго — 1)18.

Что происходит с институтом смертной казни в США сегодня, изменилась ли в последние годы и, если изменилась, то в какой мере и в какую сторону политико-правовая и социально-психологическая ситуация в стране? Cтатистика смертной казни в США, конечно, весьма красноречива, но все же она не может достаточно полно ответить на эти вопросы, показать какие качественные метаморфозы в общественной жизни сопровождают указанные из-менения, их психологический фон, состояние и характер общественно-политической атмосферы.

Как известно, в любой стране смертная казнь — это не только инструмент уголовной политики, это — феномен социокультурный. Отношение массового сознания к смертной казни и масштабам ее применения является барометром нравственности общества, его социального и психического здоровья, индикатором господствующих в этом обществе ценностей и умонастроений; оно формируется на основе сложного взаимодействия исторических, политических, культурных. Правовых и многих других факторов социальной жизни. Именно поэтому социологические исследования еще не могут вскрыть глубинные механизмы, формирующие как индивидуальные установки, так и отношение к этой мере на уровне группового и массового сознания. Несмотря на это высокий ригоризм массового сознания служит универсальным и широко эксплуатируемым аргументом для политиков, выступающих за сохранение смертной казни.

В разных странах и на разных стадиях их развития общественное мнение по-разному относится к институту смертной казни. Одним из основных критериев классификации такого отношения является мера его однородности или, наоборот, его дифференциации. Особенности исторического, социально-политического и культурного развития американского общества, как известно, существенно отличаются от ситуации в западно-европейских странах, от исторического и культурного развития Китая, Японии, России, стран Ближнего Востока и т.д.; эти особенности формируют качественно иное и, главное, дифференцированное восприятие политических решений властей США различными социальными группами (в том числе географическое разнообразие такого рода реакций). Степень дифференцированного восприятия политики и практики применения смертной казни в США в разные годы фиксировала разную меру поляризации общественного сознания. Однако при всех этих различиях нельзя не учитывать, что институт смертной казни издавна стал неотъемлемой частью, атрибутом американской культуры. Если быть более точным, смертная казнь стала частью американской культуры задолго до образования США, с тех пор, как в колониальной Виржинии в 1608 году был приведен в исполнении первый смертный приговор, на территории США за четыре века было казнено свыше 18 тыс. человек19.

Поскольку любое политико-правовые решение властей зависит от возможных потерь голосов избирателей на очередных выборах, в США издавна проводят предварительный зондаж общественного мнения по той или иной проблеме. Применительно к смертной казни такого рода опросы проводятся с 1936 года; с годами менялись их масштабы и периодичность, совершенствовались методики изучения общественного мнения, росли уровень технического оснащения исследований и степень их достоверности, но все они так или иначе указывали на то, что при всей инерционности и консервативности — они характерны для массового сознания в любой стране — отношение к смертной казни в США всегда, хотя и в разной мере, было динамичным и дифференцированным.

Значимость института смертной казни в истории Сказанное нисколько не снижает страны, его роли и места в системе уголовной юстиции, в формировании общественной психологии и правосознания населения не следует недооценивать. Иногда даже кажется, что легче представить американские дома без флагов страны или даже с совершенно другими флагами, чем историю и весь уклад жизни США без этого до предела политизированного института. Не случайно анализу феномена смертной казни и в том числе многоаспектному изучению общественного мнения в США посвящена огромная научная литература, намного превышающая суммарный объем всех мировых исследований по этой проблеме.

Как показывают результаты многолетних опросов, с 1936 по 1957 гг. число сторонников смертной казни в стране снизилось с 61 до 47%; спустя десять лет — в 1966 году смертную казнь поддерживали от 42 до 38% (против 47%) — минимальный показатель за все годы. В последующие 10 лет число сторонников казни колебалось в пределах 50%, а с 1977 г. стало ежегодно увеличиваться и к 1996-1999 гг. соответственно составляло 77% и 80%.

Ограниченные рамки настоящей работы заставляют останавливаться на этих данных для того, чтобы обратить внимание даже не столько на их динамику, сколько на финальную фазу опросов, хотя фиксируемые в разные годы показатели дают бесконечно широкие возможности для куда более глубоких и целенаправленных исследований различных индикаторов общественного мнения. В рамках такого рола анализа была даже высказана гипотеза, согласно которой значительные колебания, фиксируемые в ходе опросов в разные годы, могут носить маятниковый характер и при наличии определенных условий этот маятник может менять направление хода20. Правда, кажущаяся очевидность этих условий противоречила тому факту, что последовательное увеличение числа сторонников смертной казни в США в 90-х годах шло как раз на фоне определенного снижения, а не увеличения тяжких преступлений, роста защищенности граждан и общественной безопасности в целом, на фоне заметного улучшения общей экономической ситуации в стране. Растущая степень ригоризма массового сознания с трудом поддавалась объяснению и в связи с последовательным ростом числа казней в конце 90-х годов.

Одновременно предпринимались попытки дифференцировать отношение к смертной казни среди различных социальных групп (причем, не только в США, но и, скажем, в ЮАР, России, в странах Северо-Восточной Европы), выявить статические закономерности и связи с изменениями в динамике преступности, в тенденциях виктимизации и в правоприменительной практике. Результаты такого рода исследований представляются важными для раскрытия мифологии общественного мнения, его эмоциональных основ и практической неосведомленности населения о правовой и криминологической фактологии предмета, что позволяет манипулировать общественным мнением и весьма вольно интерпретировать итоги опросов, исходя из политической конъюнктуры21. Выявленные особенности формирования общественного мнения в отношении смертной казни носят универсальный характер, они практически не имеют национальных границ и не зависят от особенностей культурного развития, правовых систем и механизмов правосудия в той или иной стране.

Возвращаясь к состоянию общественного мнения в стране в конце 90-х годов, отметим, что растущий драматизм проблемы смертной казни неразрывно связан с максимальной политизацией этого института, ибо для политика любого уровня поддержка смертной казни есть самый простой и надежный способ подтвердить свою приверженность закону и правопорядку. Однако на пороге XXI века в США случились события непрогнозируемые, но весьма серьезно изменившие положение вещей в рассматриваемой сфере, а, главное, изменившие общественную атмосферу вокруг института смертной казни.

15 июля 1997 года созданный в Вашингтоне Информационный центр по проблемам смертной казни провел транслируемую на всю страну пресс-конференцию, посвященную фактам необоснованного обвинения и судебных ошибок. В заявлении Центра указывалось, что, за истекшие 20 лет из 413 казненных 74 были осуждены необосновано; одновременно Центр опубликовал материалы по каждому факту судебных ошибок, а также сообщил о намерении продолжить работу по проверке смертных приговоров, используя помощь квалифицированных юристов-пенсионеров, адвокатов, журналистов, студентов, активистов правозащитных организаций. Заявление Центра шокировало страну и послужило мощным импульсом для переосмысления традиционных воззрений на институт смертной казни, оно дало основание Американской Ассоциации адвокатов в том же 1997 году выступить с призывом к установлению в национальном масштабе моратория на исполнение смертных приговоров; в поддержку этого призыва выступили многочисленные правозащитные организации, ряд видных деятелей политики и юстиции, конгрессменов, сенаторов, мэров крупных городов.

Периодически появляющиеся в прессе и на телевидении новые данные об освобожденных из “очереди смертников” в связи с необоснованностью обвинения вызывали все более сдержанное отношение к смертной казни среди широких слоев населения страны, причем этот процесс развивался довольно быстро и приобретал все более необратимый характер. К началу 2000 года в связи с необоснованностью привлечения к ответственности из тюрем сираны было освобождено 87 осужденных, некоторых из них освободили буквально накануне исполнения смертного приговора. В связи с этим все более настойчивыми становились требования общественности принять федеральный закон, который гарантировал бы каждому осужденному к смертной казни право на тест ДНК, проведение которого значительно повышает шансы доказать свою непричастность к преступлению.

Дело в том, что в подавляющем большинстве штатов адвокаты долгое время добиваются возможности проведения такого теста для своих подзащитных, но под разными предлогами, а часто и по финансовым соображениям получают отказ; нередко власти штата отказывают в таких ходатайствах, чтобы не были выявлены вероятные нарушения закона, следственные и судебные ошибки. Газета “Чикаго Трибьюн”, например, провела собственное расследование и в начале 2000 года пришла к выводам, что десятки людей в Техасе осуждены к смертной казни при явно недостаточных доказательствах. Однако власти штата и сам Дж. Буш делали все возможное, чтобы защитить свою скорую на расправу систему юстиции, сократив не только сроки рассмотрения апелляций, но и все расходы на проведение тестов ДНК и обеспечение защиты неимущих обвиняемых. Так, на проверку апелляций и показаний новых свидетелей зхащиты власти Техаса выделили всего 2,5 тыс. долларов — смехотворную сумму, необходимую всего лишь для одного дня работы апелляционного суда.

Следует отметить, что до сих пор лишь два штата — Нью-Йорк и Иллинойс — дают осужденным право требовать проведения тестов; между тем 95% американцев, как показали опросы журнала “Ньюсуик”, настаивают на том, чтобы это право было гарантировано всем обвиняемым, когда это может повысить доказательства их невиновности22. Два других самостоятельных опроса показали, что две трети американцев предпочитают приостановить приведение в исполнение смертных приговоров до тех пор, пока не будет полностью доказана справедливость обвинения и жалобы осужденных не будут пересмотрены. Наконец, как показали результаты опроса, проведенного в июне 2000 года Институтом Гэллапа, только 51% американцев считают, что смертная казнь назначается справедливо; при этом 80% опрошенных уверены, что в последние 5 лет казни в стране совершались и в отношении невиновных. Обобщая итоги опросов и оценивая перспективы смертной казни, одна из ведущих газет страны “New York Times” подчеркивала: “Время этой идеи прошло”23.

Институт смертной казни не избежал резких технологических изменений, которые в последние годы пронизовали все другие сферы жизни американского общества. Стремительная эволюция Интернета, например, создала униикальные возможности изучения проблемы смертной казни и наблюдения за развитием событий для массового пользователя сети; тысячи ежедневно обновляющихся сайтов по этой проблеме дают американцам море всесторонней информации о судебных процессах, об освобождении необоснованно осужденных и т.д., которая оказывает заметное влияние на изменение общественных умонастроений, на переосмысление роли смертной казни в процессе отправления правосудия. Отражая современное настроение американского общества, журнал “Newsweek” (12.06.2000) вынес на обложку номера огромный заголовок — Переосмысливаем смертную казнь — (“Rethinking the Death Penalty”), посвятив этой проблеме весьма обширный и информативный материал.

Невозможно, далее, переоценить меру влияния на массовое сознание телевидения и кино. В первую очередь это относится к таким сразу же ставшим бестселлерами фильмам, как “Dead Man Walking”, “ Paradise Lost”, “ A Time to Kill”, “Green Mile”. К началу 2000 года число сторонников смертной казни в стране впервые за 20 лет снизилось в среднем с 80% до 65%; в Калифорнии, Нью- Джерси, Иллинойсе, Нью-Йорке и Кентукки — менее 50%; в Калифорнии, например, за установление моратория на исполнение смертных приговоров высказалось 73% населения; общественное движение за введение такого моратория быстро набирало силу и в других штатах — Нью-Йорке, Нью-Гэмпшире, Огайо, Индиане.

Законодатели штата Небраска, например, еще весной 1999 года проголосовали за установление двухлетнего моратория на казни, однако губернатор наложил вето на этот законопроект; чтобы преодолеть вето не хватило всего лишь трех голосов. Тем не менее, активисты движения против смертной казни в этом штате добились создания специального фонда и выделения 160 млн. долларов на изучение в течении двух лет всех уголовных дел, по которым суды штата с 1973 года вынесли смертные приговоры.

Самое мощное и организованное аболиционистское движение сформировалось все же в Калифорнии, Иллинойсе и Нью-Йорке. В январе 2000 года губернатор Иллинойса Дж. Райан объявил о введении моратория на исполнение смертных приговоров; он принял это решение после того, как был освобожден тринадцаттый по счету необоснованно осужденный (Э. Портер провел в “очереди смертников” 15 лет и был освобожден в связи с доказанной невиновностью за два дня до казни); всего же за последние 24 года в штате казнили 12 осужденных. “Я не могу, — заявил губернатор, — поддерживать систему, допускающую количество ошибок, которое привело к бесконечному кошмару, когда государство убивает невиновных”24. Введение моратория в Иллинойсе получило огромный резонанс по всей стране. Как отмечал обозреватель журнала “Ньюсуик” (12.06.2000), сначала казалось, что это событие одного дня, однако уже вскоре стало ясно, что это одно из важнейших событий года в истории всей страны. Действительно, за короткий отрезок времени политический климат в стране резко изменился, активисты движения за мораторий в национальном масштабе наращивают усилия, в это движение включились и сами ошибочно осужденные, все больше, как отмечают наблюдатели, зреет ощущение реального прогресса на этом пути, все сильнее общественное мнение в США поворачивается против казней.

По самым последним данным, к концу 2000 года из “ очереди смертников ” освобождены в общей сложности 93 осужденных, причем 16 только за 1999-2000 годы. В сентябре 2000 г. Министерство юстиции США провело собственное расследование состояния дел в сфере вынесения смертных приговоров и вынуждено было признать широкую распространенность ошибок и рассового неравенства. Б. Клинтон и Генеральный прокурор США Ж. Рино в связи с этим публично выразили свою “ крайнюю озабоченность ”. 14 декабря 2000 года Генеральный секретарь “ Международной Амнистии ” Пьер Санэ в открытом письме к президенту Б. Клинтону прямо заявил, что “ система отправления правосудия в США по делам, наказуемым смертной казнью, покрыла себя несмываемым позором дискриминации, ошибок и произвола”25. Спустя 4 дня в Нью-Йорке Генеральному секретарю ООН Кофи Аннану было вручено обращение по поводу установления всемирного моратория на казни — его подписали 3,3 миллиона человек из 146 стран всех регионов мира.

Как будет складываться ситуация при новом президенте — республиканце, печально известном своей приверженностью смертной казни, каковы перспективы набравшего силы общественного движения за установления моратория? Мы полагаем, что новая администрация едва ли изменит положение вещей, во всяком случае, в худшую сторону. Взгляды политиков США на смертную казнь, как мы попытались показать, практически не зависят от их партийной принадлежности — у демократа А. Гора и у Дж. Буша они полностью совпадали; республиканцы, контролирующие законодательные органы Небраски и Нью-Гэмпшира, проголосовали за мораторий, но не смогли преодолеть вето губернаторов- демократов; губернатор Калифорнии Дэвис, поддерживающий аболиционистов, — демократ, а сторонник жесткой линии в борьбе с преступностью губернатор Иллинойса Дж. Райан, первым принявший решение о моратории на исполнение смертных приговоров, республиканец и т.д. Более того, хотя статистика казней в США за последние 10 лет с удивительным постоянством фиксирует строгое чередование снижающихся и растущих показателей, а в истекшем году по сравнению с предыдущим этот показатель на 12% снизился, мы не склонны прогнозировать на 2001 год очередной прирост казней. Скорее, этот показатель, наоборот, снизится. Во всяком случае, США, по нашему мнению, уже не смогут столь грубо и демонстративно дистанцироваться от мирового аболиционистского движения.

Ближайшие годы покажут насколько верны такого рода прогнозы, насколько точно были выбраны контрпункты проблемы и ее диагностика.

1 См: Квашис В.Е. Смертная казнь и общественное мнение. Право и политика, 2000. №1. C. 66. (назад)

2 Amnesty International: News. Act 50/09/00. April 18,2000; Facts and Figures on the Death Penalty. November 16, 2000. (назад)

3 Amnesty International:Report. Death Sentences and Executions in 2000. Act 51/ 001/26.01/2001. (назад)

4 Albrecht H.J. The Death Penalty in China. Placing the Chinese Death Penalty Politics in International Perspective — In: Zur Actualitaat der Todesstrafe, 2ed., Berlin, Verlag Arno Spitz, 2001. (назад)

5 Hood, R. The Death Penalty. A World-Wide Perspective. Revised and Updated Edition. Oxford, 1996, pp. 38-40. (назад)

6 Amnesty International: People’s Republic of China. The Death Penalty in China. Breaking Records. Breaking Rules. August, 1997. (назад)

7 Amnesty International: People’s Republic of China. The Death Penalty in 1997.- Report- ASA 17/28/98; A.I.: Human Rights V. The Death Penalty Abolition and Restriction in Law and Practice. Report. Decemner, 1998; A.I.: Death Sentences and Executions in 1998. Report. Act 51/01/199. April 1999; A.I.: Facts and Figures on the Death Penalty. November 16, 2000. Act 51/001/26.01/2001. (назад)

8 См.: Ахметшин Н. Новации в современном уголовном законодательстве КНР.– Право и политика, 2000, №10, C. 66. (назад)

9 Nowak, M. The Death Penalty Under Present International Law. -In: Nowak, M., Xin, C.(Eds)- China Human Rights Dialogue. Proceedings of the Second EU- China Legal Experts Seminar held in Beijing on 19-20 October 1998. Vienna, 2000, pp. 68 –77. (назад)

10 Hood, R.: Opus cited, 1996, pp. 8-9. (назад)

11 United Nations Economic and Social Council:Crime Prevention and Criminal Justice. Capital Punishment and Implementation of the Safeguards Guaranteeing Protection of the Rights of Those Facing the Death Penalty. E/2000/3. March 31, 2000, p. 13; Bureau of Justice Statistics. Bulletin. Capital Punishment 1997, December 1998. (назад)

12 Bureau of Justice Statistics. Bulletin. Capital Punishment 1999, December 2000, p.15. (назад)

13 Butterfield, F., Federal Study Finds Decline in Executions.- New York Times, December 11, 2000. (назад)

14 Amnesty International: Report. Act 51/010/2001/ January 19, 2001. (назад)

15 Каplan, D., Anger and Ambivalence. — Newsweek, 1995, August 7, pp. 24-25. (назад)

16 См.: Квашис В.Е. Смертная казнь в США. — Гос-во и право, 1996, N 9, с. 103-104; Уголовное право, 1998, N 3, с. 74; Kury, H., Ferdinand, T. Public Opinion and Punitivity — International Journal of Law and Psychiatry, Vol.22, NN 3-4, 1999, p. 377. (назад)

17 Marquart, J., Ekland- Olson, S., Sorensen, J., The Rope, the Chair and the Needle: Capital Punishment in Texas 1923- 1990, Austin, 1994. (назад)

18 Hansen, M. Death Knell for Death Row? — ABA Journal, June, 2000, p. 43. (назад)

19 Аcker, J., Bohm, R., Lanier, C. America’s Experiment with Capital Punishment. Reflections on the Past, Present and Future of the Ultimate Penal Sanction., Carolina Academic Press, Durham, 1998, p. 5. (назад)

20 См.: Квашис В.Е. Смертная казнь и общественное мнение — Гос-во и право. 1997, №4. С. 51. (назад)

21 См.: Квашис В.Е. Смертная казнь и общественное мнение: мифы и реальность — Журнал российского права. 1998, №12. С. 12–126. (назад)

22 Newsweek, May 29, 2000; Newsweek, June 12, 2000, p. 26-27; Независимая газета, 17 августа 2000 года, №153. (назад)

23 New York Times, February 1, 2001. (назад)

24 Gerbert, B., Dead Wrong.- New York Times, February 1, 2001. (назад)

25 Amnesty International: Report. Act 51/164/2000, -14. 12. 2000. (назад)